Поначалу «I’m Not in Love» звучала, как вполне традиционная баллада, положенная на ритмы боссановы. Поэтому, когда Стюарт и Гоулдман представили демо-запись остальным музыкантам, те безжалостно её забраковали и даже стёрли.
При этом Кевин Годли сказал, что песню можно спасти, только радикально её переделав. И сам же подкинул идею: «А что, если мы запишем её без инструментов? Пусть их роль сыграют… наши голоса».
Идея была вдохновляющей, но весьма непростой. Надо было записать несколько хоровых вокальных отрывков, которые бы служили «подложкой» для основного вокала.
Это была эпоха магнитофонов, поэтому для повторяющихся отрывков, делались т.н. «кольца» — склеенные по кругу магнитные плёнки. Так как «кольца» вышли слишком большие (до 3,5 метров!), их проходилось натягивать не на бобины магнитофона, а на, стоящие поодаль, микрофонные стойки.
Так на свет родился шедевр звукозаписи, построенный на основе кружащейся «стены» голосов (16 дублей бэк-вокала, смикшированные 256 раз!). Правда, «чистоту» идеи музыканты в итоге всё-таки нарушили, и инструменты в запись добавили. Заодно подключили и секретаршу студии — Кэти Редфери, заставив её нашептать слова: «Тихо, большие мальчики не плачут».
В итоге именно «I’m Not in Love» сыграла решающую роль в заключении удачного контракта на миллион долларов с американской студией звукозаписи.
Эрик Стюарт:
«В тот момент мы все ещё были на лейбле Джонатана Кинга, но с трудом сводили концы с концами. Мы были в нищете, и тут оказалось, что Philips Phonogram захотели выкупить контракт Кинга. Я позвонил им, сказал: приезжайте и послушайте, что мы сделали, вот этот трек. Они приехали и обалдели: «Это шедевр. Сколько денег вы хотите? Какого рода контракт? Мы сделаем всё для вас, мы всё подпишем». На основе одной только этой песни мы подписали пятилетний контракт, и они заплатили нам серьёзные деньги».
Чутьё боссов компании не подвело. Сингл «I’m Not in Love» стал №1 в Британии и №2 в США (до этого высшим достижением 10CC в Америке было лишь 68-е место).
