Известные песни малоизвестных авторов и исполнителей

Мой папа часто говорил что эта песня его. Вишняков Владимир Дмитриевич 31.08.1942

Василий Соловьёв-Седой написал музыку в Комарове. И изначально песня называлась "Ленинградские вечера". Подмосковными они стали после того, как нынешний текст песни написал Михаил Матусовский.

Первая пара строчек куплета появилась из письма Джона Тревиса -- брата автора песни Мерле Тревиса. Он писал брату о гибели известного журналиста Эрни Пайла на войне в 1945-м году: "Это как работать в угольной шахте. Ты выдал 16 тонн, а что получил? Только стал ещё на день старше и ещё глубже влез в долги". Эта фраза без изменений легла в песню. Четвёртая строчка припева -- фраза, которую бросил отец Мерле соседям в ответ на вопрос, как он поживает: "Не могу позволить себе умереть. Я заложил свою душу корпоративной лавке". Имелся в виду "company store" -- в тридцатых и сороковых годах в Америке не платили шахтёрам деньгами, а выдавали ваучеры, на которые можно было купить товары в магазинах, принадлежащих самой корпорации. Таким образом рабочие не могли копить наличность.

Маркин хорошо душевно поёт эту песню,признавая,что музыка не его и выбрал

он 4 лучших куплета на его взгляд "принадлежащих одному автору".У компози-

тора Ю.М.Липатова,назвавшего эту песню "дорожное танго",и поэта М.Л.Мату-

совского,есть факты и свидетели их авторства,плюс история с Ниной Глуховой, а ткж авторы похожей песни из сборника 1961г.г.Раненбурга ткж могут заявить своё авторство (п.ч.тоже есть кондуктор,и тоже над тамбуром горит,но зелёная звезда).Короче говоря,песня народная,п.ч. слова и музыка народные.Это факт.

"Собачий вальс" -- это не вальс.

У вальса размер 3/4 (раз-два три, раз-два-три, и т. д.). У "собачьего вальса" размер 2/4 (раз-два, раз-два).

"Собачий вальс" скорее можно классифицировать как марш.

Над вопросом о том, кто же является автором слов песни "Сиреневый туман" бились долго-долго, пока не выяснилось, что они принадлежат перу поэта-песенника Михаила Львовича Матусовского. По воспоминаниям его вдовы, он написал ее вместе со своим другом, поэтом и композитором Яном Сашиным для институтского вечера в литературном институте, - это было в году 1937-м или 1938-м - и вскоре про нее совершенно забыл, так как не планировал делать "Сиреневый туман" популярным вне стен института.

Песня названа по имени порта в пос. Ванино, на Тихоокеанском побережье России.

Порт Ванино был пересадочным пунктом для этапов заключённых, следовавших на Колыму. На станции и в порту Ванино происходила перегрузка заключённых из эшелонов на пароходы, следовавшие в Магадан — административный центр «Дальстроя» и Севвостлага.

В Ирландии и Шотландии песня по традиции на протяжении нескольких веков исполняется, когда приходит время расставаться с родными и близкими людьми. Конкретно, поется она от лица человека, который вынужден – в силу неизвестных обстоятельств – уехать и оставить друзей. Он сожалеет, что не может побыть с ними дольше, и предлагает выпить на прощание (по-нашему, на посошок).

Хотя песня посвящена эмиграции из России, в 1990-е годы после падения "железного занавеса" появились вариации на ту же тему, отсылающие к эмиграции уже из Советского Союза:

О, русское солнце, великое солнце!

Мне режет глаза ослепительный луч.

Поручик Голицын, а может, вернемся

Туда, где меня запирали на ключ…

Первым датированным исполнением песни «Поручик Голицын» можно считать запись Аркадия Северного в середине мая 1977 года в Одессе с ансамблем «Черноморская Чайка». Текст песни подготовил друг и звукооператор Владислав Коцишевский.

В советском пропагандистском фильме «Заговор против страны Советов» (1984 г.) в качестве «звуковой иллюстрации» к кадрам, показывающим русскую эмиграцию первой волны, был использован фрагмент песни «Поручик Голицын» именно в исполнении Северного.

На параде 7 ноября 1941-го года марш "Прощание славянки" звучал на Красной площади, откуда войска отправлялись на фронт. Дирижировал автор марша Василий Иванович Агапкин. Стоял очень сильный мороз и когда пришло время оркестру сойти с места, выяснилось, что режиссёр закоченел, а его сапоги примёрзли к помосту.

"Что делать?.. Задержу кавалерию, получится заминка, а я не могу даже слова выговорить: так как и губы замерзли, не шевелятся. Жестом никого не подзовешь. Любой мой взмах на виду оркестра может быть истолкован как дирижерский приказ. Спасибо капельмейстеру Стейскалу. Он догадался и быстро подбежал к подставке. Я нагнулся, рукой оперся на его плечо и отодрал ноги. Все еще держась за плечо Стейскала, медленно спустился по ступенькам вниз. Движением руки я подал знак, чтобы оркестр отвели к ГУМу…"